Приволжская новь
Общественно-политическая газета Приволжского района

А в Приволжске «Пожар в театре»!..

Как Вы думаете, что общего между музыкальной комедией Яна Фрида « Сильва», рок-оперой А. Рыбникова «Юнона и Авось», Айседорой Дункан, балетом Р.М. Глиэра «Красный мак», картиной Марка Шагала «Влюблённые», Владимиром Маяковским, пьесой Марины Цветаевой «Метель» и романом Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»? Не догадываетесь?

Их объединяет Новогодняя сказка Павла Антокольского «Пожар в театре», премьера которой состоялась на сцене ГДК. А представил эту постановку Народный театральный коллектив «Жар-птица».
Павел Григорьевич Антокольский, советский поэт, переводчик и драматург, биография и творчество которого заслуживают пристального изучения, прожил долгую и очень интересную жизнь. На его памяти были революции, войны, эксперименты в искусстве, становление советской литературы.
 «Пожар в театре» – это живой, талантливый рассказ о переживаниях поэта, о его размышлениях в постановке Е.Б. Вахтангова (спектакль шёл на сцене Художественного театра в сезон 1919-20 годов).
Павел Антокольский в тонкой ироничной манере представляет в своей новогодней комедии настроение всех слоёв русского общества того времени. Её герои:
Ангел и Чёрт – вечное противостояние добра и зла, две противоборствующих стороны в гражданской войне – белые и красные.
Поэт и Директор – русская интеллигенция революционной и царской России, пытающаяся найти себя в новой формации.
Анни Эль – Россия, волею судьбы – революции, перескочившая в своём историческом и временном развитии и также ищущая своё место в новом мире.
Вор – мещанско-анархическая прослойка, занявшая выжидательную позицию.
Луна – внешнеполитический мир, наблюдающий со стороны за всем происходящим в России, предпочитая делать вид, что не вмешивается.
Сегодня, когда происходит переосмысление советской эпохи, неизданные и не поставленные произведения одного из ярчайших её поэтов своевременны и важны.
П.Г. Антокольский сохранил свои старые рукописи как память о дорогом ему прошлом. И, может быть, он надеялся, что потомки в третьем тысячелетии, уже не опасаясь ни сталинских репрессий, ни брежневского застоя, беспристрастно прочтут его труды и найдут им подлинное место в русской поэзии.
А нам хотелось, чтобы сегодняшние зрители поняли, как много, несмотря ни на что, он сумел сказать.
 

Д. Скуратов