«Что я жив остался, до сих пор не верю»
Военная судьба нашего земляка Г.М.Орехова вроде бы уже хорошо известна – сколько написано о нём за эти годы, прошедшие со дня окончания войны! Есть о Геннадии Михайловиче очерк и в книге В.Куклина «И помнит мир спасённый». И потому наш корреспондент, отправляясь к ветерану в гости накануне 75-летия Победы, не собирался восстанавливать шаг за шагом его боевой путь, думал о том, что эти воспоминания уже в далёком прошлом, а просто хотел своим материалом о бывшем фронтовике для газеты, пожелать ему здоровья и сказать ещё раз спасибо за Победу. Но всё получилось не так: Геннадий Михайлович сразу сказал: «Война спать не даёт… Что я жив остался, до сих пор не верю». Так разговор принял другое русло – об опасностях, которые подстерегали молодого бойца на каждом шагу. И 75 лет оказались не помехой, чтобы всё вспомнить и поблагодарить судьбу за то, что сберегла.
На фото: в гостях у Геннадия Михайловича - волонтёры из «Нового рубежа»
И смерти смотрел он в лицо
22 июня 1941 года Геннадий вместе с отцом пилил дрова. Вдруг прибежал сосед и крикнул: «Война, немец напал!» Отца призвали первого. Ему был уже 41 год, Геннадию на начало войны – 15. Он сначала на фронт и не собирался, все были уверены, что война закончится быстро. Но она всё не кончалась. Шёл уже 43-ий. Настала очередь Г.Орехова встать на защиту Родины. 17-летнего мальчишку сперва определили на шестимесячные курсы минометчиков. И тут посыпались неприятности со здоровьем. Первое воспаление лёгких. Вылечили. Но тут же последовало второе – парнишку гоняли за дровами на улицу. Палатки отапливались буржуйками, переделанными умельцами из бочек. Отказаться от поручения их топить, сославшись на слабое здоровье, он не мог. Снова вылечили. Он ещё не знал, что впереди его ждёт третье – крупозное. А пока, обзаведшись друзьями и пропитавшись духом патриотизма, Геннадий был готов идти на фронт. Врачи были против. Но молодой боец настаивал. «Смотрите, какие у него розовые щёки, - заметил кто-то из врачей, - пусть идёт!»
Быть миномётчиком, как вскоре выяснилось, оказалось весьма опасно – малейшая ошибка, перекос снаряда в орудии, попадание туда постороннего предмета или, не дай бог, застрявшая мина, вслед за которой незаметившие этого обстоятельства солдаты уже заряжали новую, - всё могло привести к гибели всего расчёта в целом. «Учили стрелять из 80-ти миллиметровых минометов, а тут – 120-ти миллиметровые, я таких и не видел, - вспоминает ветеран, - снаряды весили 16 кг, а у меня сил не было их поднимать!» И он снова схватил воспаление легких. Едва уговорив случайного шофёра довезти его до медсанбата, сидя на какой-то мебели, которой была перегружена машина, он добрался до места. Если бы чуть-чуть опоздал, смерти бы не миновать. Так сказали ему врачи. Вот тут-то солдата, как он сам говорит, починили как следует, больше он так не болел. А случай, когда в орудии оказалось два снаряда, всё-таки произошёл. Такое вообще бывало, солдаты знали об этом. Но не все помнили, особенно в бою, и даже командиры могли не обратить внимания на такой важный момент. А Геннадий не растерялся. Шёл бой, несмотря на страшный шум и нервозность, он смог уследить, что мина из ствола не вылетела, а заряжающий уже готовил следующую. «Ещё мгновение, и все бы мы погибли», - вспоминает этот страшный эпизод Г.М.Орехов. Так что, несмотря на молодость, миномётчик Г.Орехов был бдительным, внимательным, не терял самообладания даже в самые опасные моменты. У него была ещё одна хорошая способность – учиться на уроках других, слушать старших. И это тоже однажды ему пригодилось. «Во время одной из бомбёжек, - рассказывает ветеран, - солдаты бросились прятаться в укрытие. Рядом был мост, туда они и побежали. А мне отец, комиссованный с фронта из-за ранения, говорил, чтобы я никогда не бежал с толпой – по большому скоплению людей всегда стреляют чаще, а чтобы прятался один в близлежащую канаву или яму. Я так и сделал: под мост не побежал, а прыгнул в ближнюю канавку. Тех ребят, что бежали группой, многих постреляли, я остался жив. Потом и командиру сказал, что такая тактика более выигрышная, пусть других бы поучил, как вести себя в подобных ситуациях».
В другой раз пришлось Геннадию Михайловичу пройти мимо смерти по счастливой случайности. «Мне поручили доставить в штаб пакет. Поехали на машине. Сначала за самим пакетом. Взял его. Оставалось добраться до штаба. Но приближалась ночь, темнело. Шофер моей машины и другие водители решили переночевать у костра. Они жарили там гуся. Приглашали и меня присоединиться, 100 боевых грамм обещали. Но я не пью, и дело посчитал выполнить надо побыстрее. Потому с ними не остался, пошёл с письмом в часть. И тут летит снаряд, шальной какой-то! Прямо надо мной! Я присел даже. Он угодил прямой наводкой в костёр. Из всех, кто там был, в живых остался один старшина… А когда мы пришли потом на место, то увидели ужасную картину: где руки, где ноги, где головы... Всё перемешано, как в страшной мясорубке…», - рассказал печальную историю Геннадий Михайлович. Но и это ещё не всё. Вспомнил бывший фронтовик и другую историю: «Наш расчёт переместился с одного места, которое активно обстреливалось противником, на другое, более безопасное. Но меня командир послал за буссолью (примечание: буссоль - самый главный в миномётной артиллерии прибор, с помощью которого выполняется ряд задач: измеряется расстояние, производится засечка цели, измеряются углы уклона орудия и т.д.), которую он оставил на прежнем месте. Мне пришлось бежать через поле, в любой момент мог прозвучать выстрел, так как немцы ещё не ушли, и поле простреливалось. Но всё обошлось».
Зато не обошлось без ранения. Миномётчик Орехов в боях под Минском был тяжело ранен в живот. В нём застрял осколок снаряда. До санбата дорога закрыта, помощь мог оказать один санитар. «И я согласился на операцию, которую он предложил сделать. Иного выхода всё равно не было, - вспоминает старый солдат. – Не было и обезболивающих средств. Санитар приготовил мне палку, чтобы я зажал её зубами и не кричал от боли. Но я решил терпеть. Вытерпел! Во время этой операции мне переливали кровь. Интересно, что эта порция крови сопровождалась письмом. В нём было сказано, что свою кровь бойцу отдаёт девушка. «Воюй, солдат, бей врага», - написала она. Получилось, что мне влили девчоночью кровь. Но это, конечно, не имело значения. Тогда многие девушки сдавали свою кровь для фронта. А санитара после этого даже в должности повысили, а меня отправили в медсанбат, дорога туда уже была открыта».
На фото: бравый солдат Геннадий Орехов. 1948 год
Играй, гармонь!
Перечень опасных моментов был бы неполным, если не упомянуть про случай с гармошкой. Гармонь в жизни Геннадия Михайловича вообще особая тема: он её любит с детства и играет даже сейчас. А в его шкафу хранятся аж три гармони. Как говорит его сын, М.Г. Орехов, отец объяснял ему, что под одну из них можно только петь песни, под другую – только плясать, а третью надо только слушать. Есть и четвёртая – совсем маленькая, старенькая, детская, «Калинка» называется. Не каждый гармонист на такой может играть, тут особая сноровка нужна, а у Геннадия Михайловича получается! Пальцы послушно выводят незатейливый мотив. До недавнего времени ветеран с ней появлялся на встречах в клубе «Фронтовые друзья», под неё спето немало фронтовых песен. «Самую первую гармонь мне купили в Костроме, за пуд муки, - говорит Геннадий Михайлович, - я сразу полюбил её и научился на ней играть. В деревне все самоучками были». К своему 18-летию, когда он стал бойцом-миномётчиком, он уже был опытным гармонистом. На войне Геннадий, конечно, о гармони не думал, не до того было. Но встреча с любимым инструментом состоялась. Дело было так: «Перебрались через Неман. Долго стояли, пообедали. И вдруг я услышал звук гармони. Кто-то играл на ней так неумело, что я не выдержал, спросил командира отойти на минутку, хочу, мол, в руках гармонь подержать. Пришёл. Попросил поиграть. Да как заведу «Барыню» по просьбе одного из солдат. А тот артистом оказался. Как заплясал! Два круга прошёл. И тут крик: «Воздух!» Стою с гармошкой, рот раскрыл, не знаю, чего с гармонью делать – бросить? Самому куда деться? Гармонь – на голову и прыг в кювет. Только слышу, что осколком по гармони дрынь….». Так и спас солдата его любимый инструмент. Больше пробежаться пальцами по кнопочкам на фронте ему не пришлось.
Ну и ещё один эпизод, который Геннадий Михайлович записал в разряд опасных. Это когда он взял в плен немца: «Когда немцам отрезали путь к отступлению, они стали пытаться пробраться к своим. Тут-то мы их и ловили. Я стоял на посту, была ночь. Вижу, ко мне идёт человек с поднятыми руками, и собака впереди бежит. А вдруг он вооружён и не собирается сдаваться в плен и сейчас в меня выстрелит? Или собаке даст сигнал напасть на меня? Думать было некогда. Я дал очередь поверх его головы, и он по-настоящему мне сдался. А всё могло быть иначе…»
День Победы
Геннадий Михайлович дошёл до… Германии. Награждён медалью «За взятие Кёнигсберга». Ударная армия, в которой находилась его минометная часть, существенно пострадала во время боёв. Её отправили на пополнение и отдых. Так что День Победы он встретил в достаточно мирной обстановке. Но затем прослужил ещё 5 лет и вернулся домой только в 1950-м.
Перед Днём Победы у Г.М.Орехова хорошее настроение. Приближается его праздник! Он снова мысленно переберёт все фронтовые события в памяти и снова услышит в свой адрес и адрес других ветеранов слова восхищения подвигом, совершённым ими в те далёкие годы. В их семье воевали не только отец и Геннадий Михайлович, но и его сестра - Нина Михайловна, которая служила в пехоте, была медсестрой. Про них Г.М.Орехов тоже обязательно вспомнит. Быть может, его опять пригласят на парад в Иваново. Это тоже радует – приятно, когда бывшего фронтовика чествуют, в том числе, и на областном уровне. Г.М.Орехову выпала возможность 7 раз принять участие в параде в Ленинграде – их часть «приписана» к этому городу-герою. Но всё это видимая часть айсберга. Никакими словами не передать то, что творится у него в душе в эти предпраздничные и праздничные дни! Сколько воспоминаний, волнений, переживаний, снов, не дающих покоя… И вопрос: «Как я жив остался?»
